Возвращение к внутреннему ребенку. Личный опыт.

Размышляла о своей работе. Я работаю с людьми уже больше 20 лет. Каждая моя работа наложила свой отпечаток, большой или маленький, повлияла на мое отношение к людям, мое мировоззрение и систему ценностей. С этим багажом я живу и работаю сейчас.

Моей первой работой, летней подработкой сразу после школы, был детский садик – я работала няней.

Интересно то, что это был тот самый детский садик, в который я ходила, будучи ребенком. Так уж сложилось, что и работать пришлось в той группе, в которую я сама когда-то ходила. Впечатляющие ощущения – оказаться вновь в том же пространстве, с тем же пейзажем за окном, теже самые звуки и запахи. Мощное погружение в собственное прошлое.
Воспитатель правда была другая — молоденькая выпускница педагогического института. Зато в соседней группе работала «старая знакомая» — она казалась старой еще во времена моего садичного детства, десять лет спустя она почти не изменилась — худая, сгорбленная, с громким визгливым голосом. Она казалась злой даже если молчала, а уж если начинала говорить … кажется спокойно говорить она не умела, ее речь не зависимо от громкости всегда была криком.

Я пришла в садик сотрудницей, мне было уже не 5-6-7 лет, а 17 лет, но практически сразу нахлынули воспоминания.
Я ее жутко боялась!
В моем детстве эта женщина была воспитателем соседней группы, в мою иногда приходила на подмену. В такие дни все старались быть тише воды и ниже травы — страшно же!! Я не могу вспомнить была ли она как-то особенно жестока, но боялись ее сильно заранее, превентивно. От того как она говорила-кричала было уже очень страшно. В ней не было тепла, внимания и уважения к детям, которое нам щедро дарили наши воспитатели. Она была скорее надзирателем.

Сначала я окунулась в свой детский страх. Рядом с этой женщиной привычно в ужасе сжималось тело — телесная память штука такая, устойчивая.

А потом, в какой-то момент, я увидела ее другую. Она сама была комком страха и тревоги. Она боялась родителей, боялась начальства, боялась СЭС…она всех боялась, говорила заискивающим голосом, очень старалась не ошибиться в разговорах с ними. Не боялась только детей, их, как возможную причину всех других ее страхов, она не боялась, а ненавидела.

Это было страшно, но страшно по-другому. Страшно тем, что человек провел жизнь в таком напряжении, работал без радости и удовлетворения, без любви к своему делу, без уважения к себе и другим.

Мой детский ужас прошел, осталась печаль. Я была потрясена тем насколько по-другому может видеть все это ребенок, насколько дети внутри ситуации более уязвимы и беззащитны. Порой уязвимы даже уже будучи взрослыми, просто потому что где-то внутри все еще есть маленькая девочка, которая помнит, как может кричать некрасивая, страшная женщина, а девочка может только сжаться в ужасе, потому что ответить нечем, ресурсов еще нет. И далеко не все могут посмотреть на свой детский страх взрослыми глазами, с другой позицией и другими ресурсами, когда ты уже взрослый, тебя уже нельзя просто взять и поставить в угол в туалете босыми ногами на холодный кафель в тихий час. Когда в тихий час можно сидеть за одним столом и пить чай.

Как этот опыт влияет на мою работу сейчас? Я очень хорошо вижу и чувствую маленьких детей, которыми плохо. Независимо сколько этим детям лет по паспорту.

Я умею помочь ребенку обрести достаточно ресурса и поддержки для обеспечения собственной безопасности. Сначала рядом со мной, затем самому для себя. Чтобы можно было просто жить, дышать, действовать и не сжиматься в ужасе рядом со «страшными воспитателями» кем бы они не были в реальной жизни.

Психолог Надежда Керова. 03.04.2019. Пермь.